(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Чарт­ков сде­лал­ся мод­ным жи­во­пис­цем во всех от­но­ше­ни­ях. (2) Чаще стал бы­вать на обе­дах, со­про­вож­дать дам в га­ле­реи и на гу­ля­нья, ще­голь­ски оде­вать­ся. (3) Дома у себя он завёл опрят­ность и чи­сто­ту в выс­шей сте­пе­ни, опре­де­лил двух ве­ли­ко­леп­ных ла­ке­ев, завёл ще­голь­ских уче­ни­ков, за­нял­ся улуч­ше­ни­ем раз­ных манер. (4) Скоро в нём нель­зя было узнать того скром­но­го и та­лант­ли­во­го ху­дож­ни­ка, ко­то­рый ра­бо­тал когда-то не­за­мет­но в своей ла­чуж­ке на Ва­си­льев­ском ост­ро­ве.

(5) Когда в жур­на­лах по­яв­ля­лась пе­чат­ная хвала ему, он ра­до­вал­ся, как ребёнок, хотя эта хвала была куп­ле­на им за свои же день­ги. (6) Слава его росла, ра­бо­ты и за­ка­зы уве­ли­чи­ва­лись. (7) Но уже стали ему на­до­едать одни и те же порт­ре­ты и лица. (8) Уже без боль­шой охоты он писал. (9) Ум уста­вал при­ду­мы­вать и об­ду­мы­вать. (10) Кисть его хла­де­ла и ту­пе­ла. (11) Он видел толь­ко мун­дир да фрак, перед ко­то­ры­ми чув­ству­ет холод ху­дож­ник и па­да­ет вся­кое во­об­ра­же­ние.

(12) При­кос­но­ве­ние пре­крас­но­го уже не пре­вра­ща­ло дев­ствен­ных сил в огонь и пламя. (13) Но все от­го­рев­шие чув­ства ста­но­ви­лись до­ступ­нее к звуку зо­ло­та, вслу­ши­ва­лись вни­ма­тель­нее в его за­ман­чи­вую му­зы­ку и мало-по­ма­лу поз­во­ля­ли ей со­вер­шен­но усы­пить себя. (14) Зо­ло­то сде­ла­лось его стра­стью, иде­а­лом, стра­хом, на­сла­жде­ни­ем, целью.

(1) Ро­гуль­ник пла­ва­ю­щий (во­дя­ной орех)  — ред­кий, ре­лик­то­вый ев­ро­пей­ский вид се­мей­ства ро­гуль­ни­ко­вых, на­хо­дя­щий­ся в Ев­ро­пе под угро­зой ис­чез­но­ве­ния. (2) Он включён в Крас­ную книгу Рес­пуб­ли­ки Бе­ла­русь.

(3) Ро­гуль­ник  — од­но­лет­нее вод­ное тра­вя­ни­стое рас­те­ние, ино­гда сво­бод­но пла­ва­ю­щее, но обыч­но при­креплённое ко дну. (4) Для во­дя­но­го ореха, как и для дру­гих во­дя­ных рас­те­ний, ха­рак­тер­на раз­но­лист­ность. (5) Пре­жде всего на его стеб­ле по­яв­ля­ют­ся ни­те­вид­ные, рано опа­да­ю­щие ли­стья. (6) Затем на вод­ной по­верх­но­сти ро­гуль­ник раз­ви­ва­ет одну или не­сколь­ко ро­зе­ток ром­би­че­ских, за­зуб­рен­ных ли­стьев, не­сколь­ко на­по­ми­на­ю­щих по форме ли­стья берёзы. (7) Эти ли­стья рас­по­ло­же­ны мо­за­ич­но бла­го­да­ря раз­ной длине че­реш­ков.

(8) В верх­ней части че­реш­ков име­ют­ся так на­зы­ва­е­мые «пла­ва­тель­ные пу­зы­ри»  — взду­тия, за­пол­нен­ные воз­ду­хо­нос­ной тка­нью. (9) В па­зу­хах ли­стьев по­яв­ля­ют­ся оди­ноч­ные цвет­ки с бе­лы­ми или ро­зо­ва­ты­ми про­зрач­ны­ми ле­пест­ка­ми. (10) Верх­ние доли ча­шеч­ки цвет­ка по­сте­пен­но отвер­де­ва­ют и пре­вра­ща­ют­ся в легко от­ла­мы­ва­ю­щи­е­ся шипы. (11) Ко­стян­ко­вид­ные плоды  — «орехи»  — имеют ро­го­вид­ные вы­сту­пы. (12) У во­дя­но­го ореха плоды съе­доб­ны. (13) Они также яв­ля­ют­ся цен­ным ле­кар­ствен­ным сырьём.

(14) Ро­гуль­ник пред­по­чи­та­ет пой­мен­ные озёра, куда в по­ло­во­дье по­сту­па­ет све­жая вода, а также за­во­ди рек глу­би­ной
50—200 см, с или­стым грун­том и обо­гащённой же­ле­зом водой. (15) В Бе­ла­ру­си этот вид встре­ча­ет­ся в озёрах бас­сей­нов рек При­пя­ти, Бе­ре­зи­ны, Дне­пра, Сожа, в Го­ро­док­ском рай­о­не Ви­теб­ской об­ла­сти, Жит­ко­вич­ском рай­о­не Мин­ской об­ла­сти.

(1) Ро­гуль­ник пла­ва­ю­щий (во­дя­ной орех)  — ред­кий, ре­лик­то­вый ев­ро­пей­ский вид се­мей­ства ро­гуль­ни­ко­вых, на­хо­дя­щий­ся в Ев­ро­пе под угро­зой ис­чез­но­ве­ния. (2) Он включён в Крас­ную книгу Рес­пуб­ли­ки Бе­ла­русь.

(3) Ро­гуль­ник  — од­но­лет­нее вод­ное тра­вя­ни­стое рас­те­ние, ино­гда сво­бод­но пла­ва­ю­щее, но обыч­но при­креплённое ко дну. (4) Для во­дя­но­го ореха, как и для дру­гих во­дя­ных рас­те­ний, ха­рак­тер­на раз­но­лист­ность. (5) Пре­жде всего на его стеб­ле по­яв­ля­ют­ся ни­те­вид­ные, рано опа­да­ю­щие ли­стья. (6) Затем на вод­ной по­верх­но­сти ро­гуль­ник раз­ви­ва­ет одну или не­сколь­ко ро­зе­ток ром­би­че­ских, за­зуб­рен­ных ли­стьев, не­сколь­ко на­по­ми­на­ю­щих по форме ли­стья берёзы. (7) Эти ли­стья рас­по­ло­же­ны мо­за­ич­но бла­го­да­ря раз­ной длине че­реш­ков.

(8) В верх­ней части че­реш­ков име­ют­ся так на­зы­ва­е­мые «пла­ва­тель­ные пу­зы­ри»  — взду­тия, за­пол­нен­ные воз­ду­хо­нос­ной тка­нью. (9) В па­зу­хах ли­стьев по­яв­ля­ют­ся оди­ноч­ные цвет­ки с бе­лы­ми или ро­зо­ва­ты­ми про­зрач­ны­ми ле­пест­ка­ми. (10) Верх­ние доли ча­шеч­ки цвет­ка по­сте­пен­но отвер­де­ва­ют и пре­вра­ща­ют­ся в легко от­ла­мы­ва­ю­щи­е­ся шипы. (11) Ко­стян­ко­вид­ные плоды  — «орехи»  — имеют ро­го­вид­ные вы­сту­пы. (12) У во­дя­но­го ореха плоды съе­доб­ны. (13) Они также яв­ля­ют­ся цен­ным ле­кар­ствен­ным сырьём.

(14) Ро­гуль­ник пред­по­чи­та­ет пой­мен­ные озёра, куда в по­ло­во­дье по­сту­па­ет све­жая вода, а также за­во­ди рек глу­би­ной
50—200 см, с или­стым грун­том и обо­гащённой же­ле­зом водой. (15) В Бе­ла­ру­си этот вид встре­ча­ет­ся в озёрах бас­сей­нов рек При­пя­ти, Бе­ре­зи­ны, Дне­пра, Сожа, в Го­ро­док­ском рай­о­не Ви­теб­ской об­ла­сти, Жит­ко­вич­ском рай­о­не Мин­ской об­ла­сти.

(1) Ро­гуль­ник пла­ва­ю­щий (во­дя­ной орех)  — ред­кий, ре­лик­то­вый ев­ро­пей­ский вид се­мей­ства ро­гуль­ни­ко­вых, на­хо­дя­щий­ся в Ев­ро­пе под угро­зой ис­чез­но­ве­ния. (2) Он включён в Крас­ную книгу Рес­пуб­ли­ки Бе­ла­русь.

(3) Ро­гуль­ник  — од­но­лет­нее вод­ное тра­вя­ни­стое рас­те­ние, ино­гда сво­бод­но пла­ва­ю­щее, но обыч­но при­креплённое ко дну. (4) Для во­дя­но­го ореха, как и для дру­гих во­дя­ных рас­те­ний, ха­рак­тер­на раз­но­лист­ность. (5) Пре­жде всего на его стеб­ле по­яв­ля­ют­ся ни­те­вид­ные, рано опа­да­ю­щие ли­стья. (6) Затем на вод­ной по­верх­но­сти ро­гуль­ник раз­ви­ва­ет одну или не­сколь­ко ро­зе­ток ром­би­че­ских, за­зуб­рен­ных ли­стьев, не­сколь­ко на­по­ми­на­ю­щих по форме ли­стья берёзы. (7) Эти ли­стья рас­по­ло­же­ны мо­за­ич­но бла­го­да­ря раз­ной длине че­реш­ков.

(8) В верх­ней части че­реш­ков име­ют­ся так на­зы­ва­е­мые «пла­ва­тель­ные пу­зы­ри»  — взду­тия, за­пол­нен­ные воз­ду­хо­нос­ной тка­нью. (9) В па­зу­хах ли­стьев по­яв­ля­ют­ся оди­ноч­ные цвет­ки с бе­лы­ми или ро­зо­ва­ты­ми про­зрач­ны­ми ле­пест­ка­ми. (10) Верх­ние доли ча­шеч­ки цвет­ка по­сте­пен­но отвер­де­ва­ют и пре­вра­ща­ют­ся в легко от­ла­мы­ва­ю­щи­е­ся шипы. (11) Ко­стян­ко­вид­ные плоды  — «орехи»  — имеют ро­го­вид­ные вы­сту­пы. (12) У во­дя­но­го ореха плоды съе­доб­ны. (13) Они также яв­ля­ют­ся цен­ным ле­кар­ствен­ным сырьём.

(14) Ро­гуль­ник пред­по­чи­та­ет пой­мен­ные озёра, куда в по­ло­во­дье по­сту­па­ет све­жая вода, а также за­во­ди рек глу­би­ной
50—200 см, с или­стым грун­том и обо­гащённой же­ле­зом водой. (15) В Бе­ла­ру­си этот вид встре­ча­ет­ся в озёрах бас­сей­нов рек При­пя­ти, Бе­ре­зи­ны, Дне­пра, Сожа, в Го­ро­док­ском рай­о­не Ви­теб­ской об­ла­сти, Жит­ко­вич­ском рай­о­не Мин­ской об­ла­сти.

(1) Ро­гуль­ник пла­ва­ю­щий (во­дя­ной орех)  — ред­кий, ре­лик­то­вый ев­ро­пей­ский вид се­мей­ства ро­гуль­ни­ко­вых, на­хо­дя­щий­ся в Ев­ро­пе под угро­зой ис­чез­но­ве­ния. (2) Он включён в Крас­ную книгу Рес­пуб­ли­ки Бе­ла­русь.

(3) Ро­гуль­ник  — од­но­лет­нее вод­ное тра­вя­ни­стое рас­те­ние, ино­гда сво­бод­но пла­ва­ю­щее, но обыч­но при­креплённое ко дну. (4) Для во­дя­но­го ореха, как и для дру­гих во­дя­ных рас­те­ний, ха­рак­тер­на раз­но­лист­ность. (5) Пре­жде всего на его стеб­ле по­яв­ля­ют­ся ни­те­вид­ные, рано опа­да­ю­щие ли­стья. (6) Затем на вод­ной по­верх­но­сти ро­гуль­ник раз­ви­ва­ет одну или не­сколь­ко ро­зе­ток ром­би­че­ских, за­зуб­рен­ных ли­стьев, не­сколь­ко на­по­ми­на­ю­щих по форме ли­стья берёзы. (7) Эти ли­стья рас­по­ло­же­ны мо­за­ич­но бла­го­да­ря раз­ной длине че­реш­ков.

(8) В верх­ней части че­реш­ков име­ют­ся так на­зы­ва­е­мые «пла­ва­тель­ные пу­зы­ри»  — взду­тия, за­пол­нен­ные воз­ду­хо­нос­ной тка­нью. (9) В па­зу­хах ли­стьев по­яв­ля­ют­ся оди­ноч­ные цвет­ки с бе­лы­ми или ро­зо­ва­ты­ми про­зрач­ны­ми ле­пест­ка­ми. (10) Верх­ние доли ча­шеч­ки цвет­ка по­сте­пен­но отвер­де­ва­ют и пре­вра­ща­ют­ся в легко от­ла­мы­ва­ю­щи­е­ся шипы. (11) Ко­стян­ко­вид­ные плоды  — «орехи»  — имеют ро­го­вид­ные вы­сту­пы. (12) У во­дя­но­го ореха плоды съе­доб­ны. (13) Они также яв­ля­ют­ся цен­ным ле­кар­ствен­ным сырьём.

(14) Ро­гуль­ник пред­по­чи­та­ет пой­мен­ные озёра, куда в по­ло­во­дье по­сту­па­ет све­жая вода, а также за­во­ди рек глу­би­ной
50—200 см, с или­стым грун­том и обо­гащённой же­ле­зом водой. (15) В Бе­ла­ру­си этот вид встре­ча­ет­ся в озёрах бас­сей­нов рек При­пя­ти, Бе­ре­зи­ны, Дне­пра, Сожа, в Го­ро­док­ском рай­о­не Ви­теб­ской об­ла­сти, Жит­ко­вич­ском рай­о­не Мин­ской об­ла­сти.